Три войны - Страница 69

— Кто ты? — Старшая, не отрывая взгляда от Андрея, обогнула коленопреклоненную наследницу престола и подошла к нему вплотную. Зеленые глаза миуры сверкнули особенно ярко, инстинктивно Андрей возвел вокруг себя еще один кокон защиты. Свет в глазах жрицы померк, в кабинете исчезли все звуки, мертвая, звенящая тишина захватила власть. Жрица скинула с головы капюшон, из-под материи выпала прядь седых волос. Лицо миуры было изборождено многочисленными морщинами, усы и вибриссы висели безжизненными тонкими паутинками, кожа на шее, заросшая бурой с проседью шерсткой, собралась складками.

По тому, как вела себя слуга богини, было ясно: она владела немалой силой и представляла вторую ветвь власти в государстве кошколюдок — духовную. Из всех присутствующих в кабинете на ногах остались Великая Мать, Старшая жрица и он, остальные давно преклонили колени и опустили головы, рассматривая мелкие узоры на каменной плитке.

Косяк, опускаться на колени было поздно, поединок взглядов порождал бурю. Только в этот момент он сообразил, что своим поведением поставил себя на одну ступень с высшей властью горы Лидар. Жрица махнула рукой, массивные двери кабинета с грохотом захлопнулись. Странное оцепенение напало на Андрея, он словно провалился в вязкий кисель, без старой карги явно не обошлось, но почему молчит Великая Мать? Как теперь выкручиваться?

— Кто ты, несущий на себе печать Стража? — повторила вопрос старуха, ее левая рука стремительно выстрелила вперед, окрашенный черной краской коготь на указательном пальце распорол тонкую ткань сорочки. — Восемь лучей солнца. — Губы жрицы расплылись в удовлетворенной улыбке, обнажив крепкие клыки. Мяско и кости «бабушка» трескала сама.

Из глубины, с самых задворков души поднялась злость, закипела от выплеснутого адреналина кровь. Да кто она такая? Что себе позволяет?! Не отдавая никакого отчета своим действиям, Андрей освободился от вязкой субстанции, сковывавшей по рукам и ногам. Жрица отступила на один шаг.

— Вижу. — Миура первая закрыла глаза и повернула голову к Великой Матери.

Фу, он не победил, но и не проиграл, Андрей ощутил, что стоит в луже расплавленного камня, но странным образом не чувствует жара, с кончиков пальцев в пол бьют короткие молнии, а в кабинете витает густой запах озона. Что, Таргова гузка, вообще, с ним было?

— Но ты не ответил на мой вопрос.

— И не отвечу… — Изумленные выдохи преклонивших колени. Он знает — он дурак, и ничего с этим не поделать. — Великая Мать ответит, Старшая. Если посчитает нужным, — добавил Андрей. Кончик хвоста правительницы нервно дернулся, ну вот, сделал гадость ближнему и на душе полегчало. Пусть Ашша балакает со своим матриархом, ему игры в гляделки хватило по самое не балуй. Лимон после соковыжималки выглядит лучше, чем он после двух фраз разговора. К Таргу ваши внутренние разборки, быть мышкой меж двух голодных кошек не слишком приятное времяпровождение. Театр абсурда какой-то! — Я дал слово молчать. Ни разу в жизни не нарушал собственных клятв и не вижу смысла нарушать теперь. Прошу прощения. — Он, в стиле офицеров белой гвардии, щелкнул каблуками и склонил голову. Высокая двустворчатая дверь распахнулась без всяких помех со стороны ушлой старушки. Однако! Жизнь, оказывается, так прекрасна!

Что будет делать Ашша с невольными свидетельницами «дружеской» беседы — не его дело. В камере запрет, языки отрежет, наплевать. Придумает что-нибудь. На цирк с факиром фантазии хватило, и здесь разберется как-нибудь. Ему бы самому разобраться — в какую сторону топать, портальных рамочек-то, тю-тю, нет, убрали за ненадобностью.

— Иди за мной… — Иллушт, что-то шерсть у бедняжки поблекла, с чего бы это? Не идет — летит, будто паровоз на всех парах. Обиделась, что ли?

— Кто это был?

— Та, кто могла отправить тебя на костер!

— Неужто бы Великая Мать не заступилась?

— Моли Многоликую, что заступилась, но будь осторожен, нам дрязги с храмовницами не нужны, слишком много силы они набрали за последние годы, слишком, — сокрушенно сказала Иллушт. Сколько патетики, да, дорогая, жрица из тебя никакая. — Запомни, никогда не вставай на пути Аршаг, она страшный противник.

Андрей почти бежал за идущей широким шагом миурой и обдумывал ее последние слова. Пороги и стремнины внутреннего мира воинственной расы кисок оказались очень опасными, лодку одинокого гребца разнесут в щепки и не заметят. Попал он между молотом и наковальней. Постепенно поток мыслей успокоился. Разноцветные камушки-фрески сложились в стройную картину.

Угрозу, нависшую над кошколюдками, заметила не только Великая Мать, матриархат храмовниц и Старшая жрица также держали нос по ветру, и если у правительницы руки были связаны древними клятвами, то жриц они никак не сдерживали. Постепенно в среде высшего духовенства сформировалась своеобразная оппозиция, составившая реальную конкуренцию Великой Матери в борьбе за власть. Андрей на секунду притормозил, а ведь он не ошибается в своих выводах! Как часто бывало в прошлом Земли, власть светская и власть духовная точили друг на друга зубы. Храмовницы могли действовать с большей эффективностью, переговоры Ашшы с послом князя Орой и продажа княжеству передовых наработок оружейных цехов миур являлись ответом на угрозу со стороны внутренних элементов. Великая Мать лихорадочно искала точки опоры и союзников. Недаром Ашша заблокировала для свободного доступа целые участки своей памяти, боялась, что он разберется в дворцовых хитросплетениях и переметнется на сторону служительниц Многоликой. Не оставалось никакого сомнения, что правительница искусно подстроила внезапный приход Старшей в свой кабинет и столкнула его с ней лбами. Хитрая кошка, теперь ему никуда не деться с ее лодки.